— Ложь! Оба обвинения!

— Почтенный, если вы будете меня перебивать, — н-да, сорвался, бедняга, по глазам видно, что теперь жалеет, — мы до вечера не закончим. На чём я?.. А! И государственная измена, — а вот этого ты не ожида-ал.

Сказать, что в рыбацкой деревушке удивились, значит, не сказать ничего. И действительно: выходит группа на охоту за нежитью и притаскивает… жреца! Типа, со скелетом перепутали. Старший после вчерашней пьянки не разглядел. Нет, отбивать его (долгорясого, в смысле) никто, конечно, не бросился — самоубийц среди местных не водилось, но вот понять, а что же, собственно, происходит… И староста в первых рядах, на физиономии — вопрос метровыми буквами: «Слышь, маг, а ты не охренел?» Честно ему ответить, что ли? Что охренел, причём далеко не сегодня? Так не поймёт ведь своей тонкой натурой, дитя природы. Решит, что мы над ним издеваемся. Оно нам надо?..

— Не надо.

— Партнёр, это был риторический вопрос!

— Уверен?

— Ага. Потому что сам с собой разговариваю

— Э-э-э… А зачем?

— А больше не с кем.

— А я?

— А ты всё время ругаешься. И обзываешься. Оно мне надо?..

— …

— Чего молчишь?

— Ты ж сам сказал, что вопрос риторический!

— Не, как раз этот риторическим не был.

— Язва ты!

— Вот! А я что говорил?

Но вернёмся к нашим баранам… Блин! Партнёр, ты мне подумать дашь?.. Скотина это такая. Домашняя. Вроде вашего хирсена, только мяса не жрёт… При том. Поговорка такая. О чём это я?.. А! Вспомнил!

— Уважаемый Нырок, — Казус задумчиво оглядел медленно растущую у общинного дома толпу, — вам надлежит выделить лодку и двоих рыбаков для доставки этого человека в храм Тар'зирата.

— Эм, уважаемый Людоед, — староста, вцепившись пятернёй в бороду, нерешительно посмотрел по сторонам, — так ведь это же…

— Против этого человека выдвинуты серьёзные обвинения, — Кас говорил спокойно и достаточно громко, чтобы его слышали собравшиеся. — Очень серьёзные. И не только со стороны Храма.

— А нежить? — спросил кто-то из толпы.

— А что нежить? — Казус опять оглядел сельчан, а потом повернулся к арестованному: — Почтенный, не скажете ли людям, сколько на самом деле приходило скелетов?

Жрец, пошевелив связанными за спиной руками, вскинул массивный подбородок, ухмыльнулся, но промолчал.

— Так, это, три десятка же! — напомнили из толпы.

— Один, — поправил Кас.

— Один десяток?

— Один костяк, уважаемые. Всего один костяк.

Как мы и предполагали, в округе было тихо, а довольно большое количество всякого зверья, отмеченное нашими патрульными, яснее ясного говорило, что нежитью вблизи деревни и не пахнет. Так что мы со спокойной совестью известили старосту о завтрашнем отбытии, дали задание Ирнаену связаться с братом, чтобы тот сообщил в храм об арестованном, а сами, выдрав из тетради один из немногих оставшихся чистых листов, занялись составлением письма Кастониусу: не знаю, что он сделает с «подарком», но сюда как можно быстрее нужен новый жрец.

Глава 15

Утро добрым не бывает, а утро с таким партнёром, как у меня, и не может быть. По определению. Хотя бы потому, что слишком уж рано начинается. Пользуясь тем, что мы почти что выздоровели, этот злобный, жестокий, нехороший… Короче говоря, этот гад вытащил наше общее тело из тёплого сарая на холодный морской берег и заставил выполнять всякие разные упражнения. Причём меня — первым, поскольку потом могли набежать ненужные зрители, «…позориться на глазах у которых…» и далее по тексту. И эта ещё, кхм, дама железная… Я и без её комментариев знаю, что мечник из меня…

Нет, на самом-то деле всё далеко не так плохо, как было вначале. Несколько месяцев почти ежедневных тренировок просто не могли не сказаться положительно. Проблема в том, что «не так плохо» вовсе не означает «достаточно хорошо». И тем более ему далеко до «достаточно хорошо для выживания». Тут мы во мнениях сходимся. Все трое. Ага. Именно. В такие минуты наш меч говорит с нами почти на равных. И светится на манер джедайского, только не красным или зелёным, а серебристым. В предрассветной темноте получается очень красиво, жаль, что не могу увидеть этого со стороны. Зато рыбаки, вышедшие к бухте готовить лодки, стоят, раскрыв рты от удивления.

Заметив, что мы уже не одни, партнёр забирает управление, и наше тело продолжает свой танец, но уже в другом, намного более быстром темпе, и Стальная Леди, превратившись в яркий серебристый круг, весело смеётся от удовольствия… Н-да. Есть у меня подозрение, что будь партнёр один, не видать нашей тушке женитьбы как своих ушей.

Через полчаса, когда тренировка закончилась, девочка капризным тоном напоминает, что мы обещали ей пластинку на ножны. С надписью. Древними рунами.

Безымянный островок встретил нас, как незваных гостей: сначала долго искали место, где можно было бы не только пристать, но и вытащить на берег лодки, потом — воду. Потом как-то вдруг ветер нагнал тучи, и начался противный дождь, заставивший нас срочно заняться установкой палаток и укрытием вещей. Хуже всех пришлось напарнику: промокшая шерсть не грела, и мряв быстро замёрз. Посмотрев, как его колотит, мы в приказном порядке загнали Шера в укрытие, выдали наше полотенце, запасную рубаху и приказали вытереться насухо и переодеться. А потом рыбаки, посовещавшись, сообщили, что ночью будет шторм, и поэтому лодки надо оттащить ещё дальше.

Ну, надо — оттащим. Вот только это самое «дальше» означало поросший травой довольно крутой склон. Мокрой травой, прошу заметить. По которой наши сапоги скользили, как по отполированным каменным плитам, политым маслом. И ни одного дерева наверху. Из-за этого с простейшей, казалось бы, задачей мы провозились до темноты, извозившись и заработав уйму синяков. Хорошо ещё, без более серьёзных травм обошлось.

В общем, люди измотались до невозможности, поэтому мы отправили всех спать, объявив, что завтра выйдем попозже, а сами, завернувшись в имевшийся у нас большой кусок выделанной кожи, заступили в караул.

— Партнёр, а как это получилось, что у нас плаща нет?

— Ну-у-у… А ты зачем спрашиваешь?

— Не боись, не поскандалить. Просто интересно.

— Не знаю.

— Вот и я не знаю… Кстати, заметил? Мы впервые за всё время под дождь попали. И то не на самом острове.

— Ты опять странности ищешь?

— А чего их искать? Мы на острове уже четыре месяца и пять дней. И только один дождь.

— А разве такого не бывает?

— Да бывает, конечно. В пустынях. Вот только там именно что пустыни. В степях ещё бывает. Летом несколько месяцев с неба ни капли…

— Угу. Бывает. Сам говоришь.

— …Только в степях за эти месяцы трава выгорает. А на острове она зелёная. И ручейки чуть ли не на каждом шагу. И кровососов нет. И змеи ядовитые почти не попадаются. Я, например, за всё время только одну встретил, и то двуногую. Тёмную. Сейчас вон в той палатке спит.

— Зато по берегам опасно гулять. И в море купаться.

— Не везде. Позавчера про бухту сам слышал. А насчёт берегов… В Тар'зирате, вон, гуляй спокойно, если вдвоём. Это по морскому. А на речном и детишки бегают.

— Потому что там крабьих отмелей нет.

— Чего нет?

— Ну, места есть, там крабы живут.

— Понятно. Едят.

— Угу.

— И много таких мест?

— Ну-у-у…

А действительно, много таких мест? Я, например, знаю, что они есть. Вспомнил. Причём давно, когда случайно увидел, как этих самых крабов на рынке продают. Или там только панцири лежали? Не обратил внимания, не до того было, мы тогда мастеру Галаену большую рыбу искали. А ещё в Вояковке крышки от панцирей на броню приделывают. Вся молодёжь у них так ходит. И красиво получается, и, наверное, крепко. И легко — всё же не сталь, правильно? Может, и нам так сделать? Или сначала попробовать? Только не нашей девочкой — она их запросто рассечёт, она и сталь обычную тоже запросто. А ещё можно у наших спросить. И про отмели заодно. И про дожди. А то и правда странно получается.